Пустошь Горенки упоминается в Писцовых книгах со второй половины XVI века — одним из первых владельцев земли был шурин Ивана Грозного, брат его первой жены Анастасии Никита Романович Захарьин-Юрьев, дед первого царя из династии Романовых.

В Смутное время Романовым было не до пустошей, придя к власти — тем более. И в течение следующих ста лет эта местность переходит из рук в руки особ, приближенных к престолу, в качестве приданого их жён. Вместе с дочерью Прасковьей петровский стольник князь Ю.Я.Хилков отдаёт Горенки князю А.Г.Долгорукому...

Январь 1730 года. Всё смешалось в доме Долгоруких.

Совсем рядом, в Лефортовском дворце, бился в агонии юный царь Пётр II (1715-1730), и влиятельнейший вельможа князь Алексей Григорьевич был в ярости: всё, что было нажито непосильным трудом и хитроумными интригами, могло исчезнуть в одночасье...

Сын знаменитого петровского дипломата, Алексей Григорьевич сделал блестящую карьеру — при Екатерине I не без помощи всесильного А.Д.Меншикова он уже был сенатором и вторым (после Александра Данилыча) воспитателем великого князя Петра Алексеевича — внука Петра I, сына убиенного царевича Алексея.

"История России до Петра Первого — сплошная панихида, после Петра — сплошное уголовное дело", — заметил однажды Ф.Тютчев. В Горенках были написаны несколько страниц этого пухлого дела, на каждой из которых стояла невидимая резолюция царя-реформатора: "Быть посему!"

Безжалостно подписавший смертный приговор старшему сыну, убив законного наследника престола, в 1722 году Пётр издал чудовищный указ о престолонаследии, ввергнувший страну в очередную историческую загогулину:

"Понеже всем ведомо есть, какою авессаломскою злостью надмен был сын наш Алексей <...> благорассудили сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оный хочет, тому и определить наследство <...> всяк, что сему будет противен, или инако како толковать станет, то за изменника почтен, смертной казни и церковной клятве подлежать будет. Петр."

Никому никакого наследства не определив, царь отошёл в мир иной, а птенец его гнезда Меншиков, взгромоздив на русский трон весёлую вдову своего "мин херца", силы свои направил на осуществление матримониальных планов: бракосочетать малолетнего перспективного внука Петра I со своей дочерью. Уговорив умирающую императрицу Екатерину передать престол не их с Петром дочери Елизавете, а внуку почившего супруга от первой жены, Меншиков мог чувствовать себя триумфатором.

Его подвела самоуверенность и несвоевременная хворь — клану Долгоруких, представители которого занимали высокие государственные посты, без особых усилий удалось низвергнуть соперника. Меншиков был лишён всех званий, наград — всего движимого и недвижимого — и вместе со всем семейством отправился в сибирскую глушь, в Берёзов.

После падения Меншикова Долгорукие окружили юного царя такой заботой и привязанностью, что, прибыв в 1728 году в Москву на коронацию, Пётр II не спешил возвращаться в Петербург. Имение Долгоруких Горенки почти на два года стало практически царской загородной резиденцией: сюда съезжались высокие гости, здесь подписывались государственные бумаги, отсюда весёлая кавалькада мчалась в окрестные леса на охоту...

Особое влияние на юного Петра имел пожалованный в обер-камергеры и получивший высокий чин майора Преображенского полка сын хозяина Иван (1708-1739), ставший для царя лучшим другом, правой рукой, кумиром — фаворитом. Влияние это было не самого лучшего свойства, поскольку репутация князя Ивана Долгорукого даже по тем временам вызывала недоумение у современников.

"Тогда между молодыми и зажиточными людьми был в большой моде разврат, и молодой человек, который не мог представить очевидного доказательства своей развращенности, был принимаем дурно или вовсе не принимаем в обществе своих сотоварищей", — так писал М.И. Пыляев о тогдашних нравах вообще.

Можно себе представить, до какой степени князь Иван был "впереди планеты всей", если через много лет (в 1786/1787 году) князь М.М.Щербатов упомянул его имя в прелюбопытном трактате «О повреждении нравов в России».

И тем не менее значение князя Ивана Долгорукого при дворе было настолько велико, что заморские послы наперегонки спешили выказать ему своё нижайшее почтение. В январе 1730 года грянула катастрофа, и те же послы наперегонки строчили донесения своим заморским королям:

"Фаворитом царя был князь Иван Долгорукий, сын князя Алексея, молодой человек лет 20-22, не имевший никаких способностей и совсем малого рассудка, очень пустой и невежественный, но с добрым сердцем. Царь ни секунды не мог оставаться без него и хотел, чтобы тот всегда спал в его покоях, и если случалось, что Долгорукий был болен, то царь отправлялся ночевать к нему <...> Под конец, со смертью этого монарха, Россия много потеряла, но оплакивали его мало, а ненависть, которую питал всякий к дому Долгоруких, была такова, что главные вельможи вследствие его падения радовались и смерти царя, чья женитьба на принцессе Екатерине Долгорукой, сестре фаворита, должна была состояться в феврале того же года." (Герцог де Лириа. Донесение о Московии в 1731 году)

Царь заболел внезапно и некстати: в Горенках готовились к двойной свадьбе: свою дочь Екатерину князь Алексей Григорьевич подсунул царю, а сын Иван сам выбрал себе родовитую, богатую и красивую невесту — Наталью (1714-1771), дочь знаменитого графа Бориса Петровича Шереметева.

Почва уходила из-под ног Долгоруких. И в то время, когда мальчик-император умирал в Лефортовском дворце от оспы, князь Алексей Григорьевич заставил сына Ивана подписать за него назначение в преемницы престола свой дочери Екатерины, "ея высочества государыни невесты".

Поддельному документу члены Верховного тайного совета не поверили и направили приглашение на царство племяннице Петра I, дочери царя Ивана Алексеевича, Анне, вдовой герцогине, сидевшей на выселках империи — в далёкой Курляндии. Условия (кондиции), которые выдвигали "верховники", могли бы изменить политическую систему государства, превратив Россию из авторитарного государства в конституционную монархию.

Но не случилось: через месяц после восшествия на престол Анна Ивановна демонстративно порвала "кондиции" и распустила Верховный совет. И, как всегда, те, кто был всем, рисковали стать ничем — в надежде на милость победительницы тихо сидели в Горенках Долгорукие...

В начале апреля состоялось венчание Натальи Шереметевой и Ивана Долгорукого, а через несколько дней после свадьбы из Горенок потянулись подводы — по Владимирке, через Муром, в Тобольск. А там и до Берёзова, куда не без помощи князя Долгорукого совсем недавно под конвоем доставлена была бывшая невеста царя с отцом, Светлейшим князем Меншиковым, было рукой подать...

Историю своей единственной любви к блистательному жениху и несчастному мужу рассказала через много лет княгиня Наталья Борисовна Долгорукая в «Своеручных записках», написанных ею в киевском Флоровском монастыре, куда она, вернувшись из Сибири после десяти лет мучительной жизни и мученической смерти мужа, удалилась в 1758 году, приняв постриг с именем Нектария.

После ссылки "врагов народа" Горенки опустели. Все владения Долгоруких были конфискованы и перешли в казну.

Начиналась эпоха переворотов, женского правления и расцвета дворцового строительства. Женщины вообще умеют быть благодарными, царствующие женщины — тем более: преданные и сердешные их друзья имели возможность возводить великолепные дворцы на пожалованных им немалых угодьях.

С воцарением Елизаветы Петровны Горенки достались графу Алексею Григорьевичу Разумовскому (1709-1771), бывшему певчему Алёше Розуму (дочь А.Г.Долгорукого после амнистии оставшихся в живых Долгоруких продала возвращённую ей усадьбу).

Морганатический супруг императрицы, граф Римской империи и фельдмаршал империи Российской, Алексей Разумовский всю жизнь хранил верность Елизавете — и когда был в фаворе, и когда уступил эту честь другому, и после её кончины — до последнего своего часа.

Ни жены, ни детей Алексей Григорьевич после себя не оставил. Его наследниками стали племянники — дети младшего брата Кирилла Григорьевича (1728-1803), в 18 лет назначенного президентом Петербургской академии наук, а затем и гетманом Малороссии.

Горенки перешли графу Алексею Кирилловичу (1748-1822).

Во имя слияния капиталов и улучшения породы в 1754 году сосватал ему отец самую богатую и знатную невесту; по иронии судьбы ею снова была Шереметева — Варвара Петровна, дочь брата Натальи Борисовны. Жена принесла мужу 44 тысячи крепостных душ, но не принесла семейного счастья — через десять лет, родив четырёх детей, она была им "отвержена". Место жены на многие годы заняла "метресса подлого происхождения", Мария Соболевская, многочисленные дети от которой получили фамилию Перовских (возможно, по названию деревни Перово, где, по легенде, венчались императрица Елизавета и Алексей Разумовский).

Хозяин имения в эти годы то вступал в службу, то уходил в отставку, то переезжал в Петербург, то возвращался в Горенки...

Сенатор, тайный советник, попечитель Московского университета, министр народного просвещения (при нём был открыт Царскосельский лицей), он с царским размахом создаёт в своём имении один из крупнейших в Подмосковье дворцово-парковых ансамблей.

На участке перед трёхэтажным домом в стиле классицизма (1780-1790, арх. А.Менелас) размещался зверинец, с другой стороны был разбит партер с мраморными статуями и лестницей, ведущей к пруду. Грот, беседки, храмы-ротонды, перекинутые на острова мостики — это был классический английский парк.

Но главной гордостью хозяина стал знаменитый на всю Россию ботанический сад — тропические деревья, сибирские кедры, пальмы, кипарисы и даже "драконова кровь", как называет литератор П.Свиньин наше с СБ любимое дерево с Канарских островов. В 1809 году в Горенках было создано первое в России Ботаническое общество.

В 1816 году А.К.Разумовский выходит в отставку и вскоре вместе с семьёй дочери Варвары уезжает к месту службы её мужа Николая Григорьевича Репнина (Волконского) в Малороссию.

Судьба Горенок после смерти графа-ботаника была незавидной. "Растения он любил больше, чем собственных детей", — так писали современники о Разумовском. Имение оказалось не нужным его законным детям.

Младшая дочь Екатерина вместе с мужем С.Уваровым владела доставшейся ей в качестве приданого усадьбой в Поречье, а с сыновьями Пётром и Кириллом отношения были порваны давно — Кирилл к тому времени находился уже в невменяемом состоянии в суздальском монастыре, а Пётр почти в таком же жил в Одессе, годами не выходя за пределы своей усадьбы и блуждая в подземельях её дворцов.

Имение раскупили по частям: библиотеку и гербарии выкупил сам Александр I, князь Н.Б.Юсупов приобрёл для Архангельского всё содержимое теплиц, владельцами земли в Горенках стали купцы-промышленники.

Грохот ткацких станков и дым фабричных труб прекратились здесь лишь к началу ХХ века, когда богатый промышленник В.П.Севрюгов заново отделал фасады усадебного дома и восстановил его интерьеры.

С приходом новой власти восстановленному великолепию пришёл конец: сначала тут разместился горсовет, затем — детская колония, дом отдыха, туберкулёзный санаторий.

"Московские африканцы", о которых с горечью писал А.Н.Греч в 1932 году, и их потомки вытоптали парк, разрушили беседки, вырубили деревья, замусорили пруд, растащили статуи — мерзость запустения царила в тот летний день 1999 года, когда мы бродили по Горенкам...