В школьные мои годы история и география были самыми нелюбимыми предметами. Лúца многих учителей исчезли из памяти, но географичка с историком не забудутся никогда.

Географию вела завуч, вусмерть замученная жизнью старуха, заставляющая нас зубрить полезные ископаемые. Я, по врожденному занудству, недоумевала: если есть полезные, значит, есть и бесполезные? А если мамонты и динозавры — ископаемые, то они "полезные" или как?

Было ли у нашего историка хоть какое-нибудь образование, выше среднего, — сомнительно. Это был типичный старшина-сверхсрочник, изуверски радующийся очередной двойке. А уж если придраться было не к чему, Петр Ефимович, с отвращением глядя на жертву, рычал: "Садись, тры!"   Почему "тры", а не "три" — осталось загадкой...

Тем не менее, вынужденное время пребывания на не интересных мне уроках использовала с удовольствием: в парте под откидной доской лежала тетрадь с переписанными (тоже из тетради старшей сестры моей подруги) стихами Цветаевой и Пастернака, которые в те поры почти не издавались. Какие "ископаемые"?! Какие "кровавые цари"?!

Ломая глаза, разглядывая в узкую щель написанное, чувствовала себя подпольщицей во вражеском стане.

И еще был один предмет, абсолютно лишний (где-то на уровне "труда", на котором нас учили табуретки делать, и уроков пения), — иностранный язык.

Урок английского был цирковым аттракционом. Закончив что-то писать на доске и обернувшись к классу, "англичанка" Изабелла Юрьевна замечала, что первые парты всех трёх рядов переместились ближе к доске, а за ними ползут и все остальные. И тут начиналось... Сначала она кричала, потом визжала, потом, пытаясь схватить явного зачинщика за шкирку, скакала за ним по партам...

В общем, это была обычная советская школа.

И если бы мне сказали тогда, что совсем скоро, задумавшись, отчего это мы все в такой попе, вопросы российской истории станут главной занозой в мозгах, — не поверила бы.

Если бы намекнули, что когда-нибудь увижу те страны, на контурных картах которых рисовала темные квадратики, — сочла бы за издёвку.

А уж если бы мне стало известно, что во времена жути жуткой буду подрабатывать техническим переводом с английского, — зашлась бы в истерике от смеха.

Потому, что поступать я собиралась в технический ВУЗ. Путешествовать, в лучшем случае, — На просторах Родины чудесной, где английский нужен был как глухому консерватория. А жизнь На чужбине  не грозила, поскольку по причине аполитичности нанести вред государству не могла и "высылать" меня было не за что...