Дубайский аэропорт расположен в самóм городе, что, с одной стороны, добавляет адреналина в те несколько минут, когда самолёт, заходя на посадку, крыльями своими почти касается крыш небольших домов на окраине Дубая, а с другой — окрыляет надеждой на практически мгновенное прибытие в отель.

Однако, как известно, Восток — дело тонкое. И понять это дело намного труднее, чем уговорить себя расслабиться в процессе чистого издевательства, в каковой процесс не может не быть вовлечён любой иностранец, прибывающий в эту загадочную страну.

Длиннющие очереди — аки грешники в Чистилище! — выстроились перед столами, за которыми в белых одеждах восседали они, Судии.

— Шире глаза! — рявкнул хрупкий юноша и направил свой гиперболоид на прокурорски прищуренный глаз Греты. Сетчатка выпучилась, оценивающе пробежалась по отражению в зеркале и, удовлетворённая, вновь прижмурилась.

А из мужской очереди выплывал Шустрый экс-министр и, проходя мимо очереди «Ladies Only», улыбчиво кивал обалдевшим согражданкам, только что увидевшим это теледиво — прекрасно-жизненное, приютно-комедиантское, культурно-революционное.

Очередь на сканирование сетчаток, казавшаяся бесконечной, была, однако, лишь увертюрой ко второй части Марлезонского балета, наслаждение от которой вынуждены были получить несколько десятков зрителей зала паспортного контроля. Не меньше пяти минут каждый понаехавший-тут стоял, переминаясь с ноги на ногу, у высокой судейской трибуны пред лицом одного из очередных вершителей туристических судеб — то ли читать не умеющих, то ли благонадёжность вновь прибывшего с младенческих лет проверяющих.

Они, вершители, перекрикивались между собой, весьма оживлённо трещали по мобильным телефонам, отходили, приходили, вновь тоскливо впивались взором в мониторы, с нескрываемой радостью кидались в загадочные объятья друг к другу — так наш мужичонка бросается к сотоварищу, чтобы тот напомнил ему события вчерашнего вечера, оставившего в памяти только стены с обоями, — и, наконец, вволю наизгалявшись над неверными козявками, с благодетельным остервенением и иезуитской улыбкой, как бабой копра, шлёпали печатью по козявочным паспортам.

Измочаленные юнцами-таможенниками и духотой переполненного зала, упали Грета и СБ в салон «Тойоты» и, разинув глаза и расчехлив фото-видео, понеслись между россыпей огней домов-великанов в свой временный рай...