Накануне на катере мы разговорились с экскурсоводом Ириной о сегодняшнем житье-бытье Ростова и были поражены, с каким достоинством, с печалью и любовью она говорила о городе. Тогда же она и поведала, что по утрам в Успенском соборе идёт служба.

Утро красило нежным светом стены древнего кремля, тихий благовест разносился над спящими улицами и улетал в изумительно синее небо, когда мы вышли из гостиницы.

Полуразрушенное крыльцо собора мы уже видели и понимали, что идёт реставрация, но такой разрухи внутри я не ожидала: фрески сбиты, иконы содраны, вместо интерьера — руины.

Таким когда-то показал владимирский Успенский собор Андрей Тарковский в фильме «Андрей Рублёв»: разграбленным, разрушенным, испоганенным — там тоже брат шёл на брата.

В соборе было совсем немного прихожан, они не смотрели по сторонам, каждый видел что-то внутри себя — меня же эти раскуроченные стены попросту прибили.

Достояние республики, как говорили когда-то строители "светлого завтра", пребывает в чудовищном состоянии. И это не заброшенная приходская церковь в глухом селе, а памятник культуры федерального значения, собор, который всё советское время находился на территории "архитектурно-художественного музея-заповедника". Правда, использовался собор в качестве склада.

Очень хотелось поговорить с музейными товарищами и посмотреть им в глаза — даже зная, чтó они могут ответить...

И тут вспомним план-схему кремля: Успенский собор со звонницей на плане есть, но их как бы и нету… Точно так же как и церковь Григория Богослова в Митрополичьем саду: с одной стороны, вроде бы, храм, а с другой — служебное помещение музея.

Успенский собор был закрыт в 1930-х годах, церковные ценности изъяли, что-то перепало музею, а в соборе разместился склад кофе-цикорной фабрики. В 1990-годах храм возвращён Церкви, хотя и остаётся частью комплекса «Ростовский кремль», но не как музейный объект, а как туристический экспонат.

Он ничей, этот собор.

Говорят, свято место пусто не бывает — ещё как бывает... Или — уже не свято.

С ощущением жуткой безнадёги вышла я из храма, что было неправильно. Надо было как-то от этого ощущения избавляться, и спасение пришло откуда не ждали — от обслуживающего персонала нашей гостиницы.

После завтрака завернули мы на «ресепцион» — заказать такси и решить возникшую бытовую проблему.

— Скажите, пожалуйста, а полотенца поменять можно? У нас в номере настолько холодно, что они со вчерашнего дня мокрые.

— Ой! Я сейчас скажу горничной, — выглянула из-под чёлки Мальвина.

Через пять минут раздался стук в номер — горничная сунула в руки СБ чистые полотенца и молча пошла дальше.

— А куда мокрые-то девать? — спросил он скрывшуюся за коридорным поворотом горничную.

— Да бросьте куда-нибудь, — донеслось в ответ.

Настроение улучшилось. А мокрые полотенца так и валялись потом в ванной — больше суток, вплоть до нашего отъезда.

---

Накануне, подъезжая на поезде к Ростову, увидели мы, как слева от дороги мелькнуло на поляне вишнёво-коричневое чудо — деревянная церковь Иоанна Богослова. Туда и вёз нас молчаливый таксист на новенькой иномарке по раздолбанной дороге.

Когда-то здесь шумела полноводная река Ишня, перевоз через которую держал Авраамиевский монастырь. Перевоз — дело прибыльное, таможня, можно сказать. И в 1687-1689 годах — опять при митрополите Ионе Сысоевиче — была построена здесь церковь. Не хочется богохульствовать, но — не для замаливания ли монахами грехов их начальников, одержимых тельцом златым?

По легенде, церковь сама приплыла по реке да и встала тут, как корабль мачтовый.

Странное дело: эта ассоциация с кораблём не покидала, пока я со всех сторон обходила храм, задирая голову то на сияющую лемехом главку, то на игрушечную пикообразную башенку колокольни, — деревянная церковь в забытой всеми глуши напоминала парижский Нотр Дам.

Понятно, что приходившие в ветхость срубы время от времени заменяли новыми, сохраняя пропорции старых, — возобновляли и эту церковь, разумеется. Кстати, очень интересно сравнить фотографию нынешней церкви с той, что сделана была сто лет назад тем же Прокудиным-Горским — церковь практически не изменилась, да и деревья того же роста.

Возможно, конечно, что перед нами действительно XVII век, хотя если это так, то сохранность деревянного храма должна восприниматься не иначе как чудо, особенно помня отношение государства к религии в прошлом веке, когда каменные-то церкви и монастыри превращались в руины.

Один из таких монастырей и был у нас впереди.

---

Ростовское княжество, как известно, — место рождения великого "молитвенника и печальника земли Русской" Сергия Радонежского.

Биографию Сергия, «Житие», впервые написал в 1418-1422 годах его ученик Епифаний Премудрый, бывший в молодости монахом Григорьевского монастыря (того самого, что располагался в Ростове на месте будущей резиденции митрополита Ионы), а жизнь окончивший в монастыре, основанном Сергием на радонежской земле.

В дальнейшем «Житие» редактировалось и переписывалось бесчисленное количество раз, в результате чего степень достоверности сведений о преподобном Сергии можно назвать весьма условной.

Читаем и сравниваем.

Сайт Московской Патриархии

Сайт Троице-Сергиевой Лавры

«Жизнеописание Преподобного Сергия» — Е. Голубинский, профессор Академии Русской церковной истории, 1909 — на том же сайте

Публикации ИРЛИ Академии наук

«Житие и чудеса Преподобного Сергия», Епифаний Премудрый:

Год рождения Варфоломея Кирилловича, по Епифанию, получается 1322-й. А вот раб Божий Кирилл остался бесфамильным.

В источниках, касающихся истории создания Троице-Сергиевого Варницкого монастыря, в качестве аргументов можно прочитать:

Странно, что при такой памяти до нас не дошла фамилия (или кличка) боярина Кирилла.

Епифаний Премудрый, рассказывая о переселении боярина Кирилла, писал:

И дальше идёт сноска:

А вот про родителей Сергия, благородных и благоверных, никаких дополнительных сведений, кроме имён, почему-то не сохранилось.

На все эти неточности, в принципе, можно было бы и не обращать внимания, если бы не приходилось сталкиваться с датами, которые не лезут ни в какие ворота вновь возведённой обители в Варницах.

Сергий Радонежский был причислен к лику святых по разным источникам между 1448-м и 1452-м годами, а датой основания Варницкого монастыря принято почему-то считать 1427 год. В этом году, в соответствии с летописным утверждением Ростовского архиепископа Ефрема, им, Ефремом, был заложен монастырь в честь Преподобного Сергия.

А профессор Академии Русской церковной истории Е.Голубинский в своём труде писал:

По поводу выбора места нового монастыря тоже существуют разные версии.

Архиепископ Ефрем утверждал, что заложил монастырь на том месте, где стоял дом боярина Кирилла, отца Сергия, в отрочестве Варфоломея, и указывал конкретный день — 5 июля, день обретения (в 1422 году) его мощей.

И есть другое предание, отражённое и в иконографии, и в живописи, согласно которому монастырь построен на месте видения отроку Варфоломею ангела в виде инока.

В общем, много всего непонятного; неизвестно даже, как называлось то поселение, где родился Сергий.

Так что месторасположение Варницкого монастыря можно считать символическим, но, безусловно, связанным с именем Сергия, поскольку, если его отец и вправду был землевладельцем, то вполне мог иметь коммерческий интерес в данной местности: название села Варницы связано с добыванием соли — здесь когда-то были соляные варницы.

В конце XV века монастырь уже упоминается в документах, и с того времени начинается его нелёгкая судьба.

Удалённость от Ростова не могла содействовать притоку богомольцев, и если до начала XVIII века обитель ещё пользовалась спонсорской поддержкой Троице-Сергиевой Лавры, то после реформ Петра I и Екатерины II она попусту обеднела, хотя каменное строительство началось именно в екатерининское время.

К середине XIX века сложился тот архитектурный ансамбль монастыря, в который входили Троицкий собор, Введенская и Надвратная церкви.

В 1919 году монастырь был закрыт, в 1930-х годах его соборы взорвали.

Восстановление монастыря началось несколько лет назад, и сейчас перед нами предстал новый, нарядный и слегка декоративный монастырь.

Относиться к евроремонтам монастырей и храмов можно по-разному.

Для того поколения, которое помнит клубЫ пара над бассейном «Москва», разрушенные монастыри Суздаля, поросшие деревьями стены заброшенного дворца в Царицыне, — "восстановленные" новоделы вряд ли будут греть душу.

Но нам на пятки наступают другие поколения.

И, возможно, те, кто в этот субботний день то чинно разгуливали по дорожкам монастыря в ожидании службы, то скакали по ступенькам храма и, оступившись, поминали тонкое, испечённое на сковороде изделие из теста, смогут взрастить в себе силу, способную вдохнуть жизнь в этот пока ещё безжизненный монастырь.

Не уверена, что сюда надо ехать специально — ну если только по дороге к удивительному месту, где, несмотря на вихри враждебные, столетьями веющие над ним, сохранился потрясающий ансамбль XVI-XVII веков...