Дорога привела к автостанции. Вылезши из машины и покрутивши головами, ахнули по-нехорошему: разруха ты, разруха...

Вылизанное Дивеево мешало воспринимать реальную картину подавляющего числа русских провинциальных городов. Подумалось, что, пожалуй, при Пушкине, который неоднократно проезжал через Арзамас в своё Болдино, город был в более приличном состоянии.

А город-то, если бы его умыть да причесать, очень славный!

К Соборной площади мы поднимались по улице, которая называется Гостиный Двор.

Именно поднимались, потому что улица, сохранившая местами купеческие дома и дворянские особняки, проложена по холму, и, взбираясь наверх и оглядываясь назад, можно увидеть очень красивую панораму.

А завернув с этой улицы налево, на Соборную площадь, в очередной раз смогли произнести только: "Мама дорогая!"

Такому собору, какой стоит в Арзамасе, может позавидовать не один более крупный город!

Пятиглавый, 48-колонный, кафедральный собор Воскресения Христова был сооружён в 1842 году в честь победы над Наполеоном.

Арзамас был центром пересечения нескольких торговых путей, что обеспечило рост благосостояния торгового сословия и, как следствие (для того, XIX века), — бурное градостроительство. И можно себе представить, насколько богат был Арзамас в то время, если в городе был построен такой собор!

На площади ещё стоит интересная церковь XVIII века Живоносный источник, а зайдя за колонны Воскресенского собора, захотелось почему-то увидеть Николаевский женский монастырь в чёрно-белом изображении, как на старой фотографии, что и было сделано.

И ещё в одном месте мы остановились по дороге в Нижний Новгород — у церкви Богоявления одноименного села.

Говорят, что Екатерина Великая, объезжая свои великие владения и утомившись дальней дорогой, задремала в своём императорском транспортном средстве. И явился ей сам Господь. Что он ей сказал, неведомо, но церковь Богоявления велено было заложить на этом месте.

Город понравился сразу, как только въехали на широкий проспект Гагарина, проложенный вдоль парка с самоуверенным названием «Швейцария».

До гостиницы «Октябрьская» на Верхневолжской набережной ехали так долго, что никаких сомнений не оставалось: Нижний Новгород — третий по величине город страны.

При выборе гостиницы альтернативы быть не могло — её потрясающее местоположение абсолютно перекрывает неадекватные финансовые расходы за ночь ночлега: «Октябрьская» стоит на высоком берегу Волги в нескольких минутах ходьбы до исторического центра города, Кремля.

Если театр начинается с вешалки, то город начинается с первых шагов туриста по его тротуарам. И очень хотелось свои первые шаги сделать по одному из красивейших уголков Нижнего Новгорода — Верхневолжской набережной.

Разместились и пошли гулять. Мужики бросились немедленно к пивному ларьку, я кинулась к церкви: рядом с гостиницей разбит небольшой сквер, на задах каторого притулилась скромная симпатичная церковь Всех Скорбящих Радость. А ближе к набережной на высоком постаменте стоит памятник автору мёртвой петли  военному лётчику Петру Нестерову, нижегородцу, впервые в мире применившему таран в воздушном бою, погибшему в 1914 году.

Набережная слева от гостиницы пряталась под кронами буйной зелени, в просветы которой — будто в дырку театрального занавеса — заглядывало главное украшение города. Справа от гостиницы — один другого краше! — высились особняки рубежа XIX-XX веков, пополам с коробками гостиниц советского времени.

Набережная заворачивала за угол, и взору путников открылась панорама Волги — красавицы народной, ленивой змейкой улёгшейся под крутым косогором.

Крутя головами по сторонам, наткнулись на призывный плакат на заборе одного из особняков — Дом Сироткина (филиал художественного музея) приглашал посмотреть картину К.Маковского «Воззвание Минина».

Со словами "Где тут Минина показывают?" мы купили билеты, угостились малюсенькими конфетками, щедро засыпанными в широкую вазу в холле, и прошли к главному художественному полотну города. Зал был пуст. Согрешила: успела сфотографировать картину до замечания вошедшей смотрительницы, что этого делать нельзя.

Не успели мы рассмотреть полотно, как вошла небольшая группа туристов, и экскурсовод начала рассказывать сказки о Смутном времени. Для пущей убедительности была включена фонограмма того события, которое отображено на картине: мясник Минин, — аки Ленин на броневике и Ельцин на танке, — взгромоздясь на телегу, массы к бунту призывает.

Мы потихоньку покинули зал, прихватив с голодухи ещё по конфетке.

На крутом берегу Волги стоит лётчик Валерий Чкаловс игривым хохолком на лбу, спиной к бескрайним волжским просторам и лестнице своего имени.

И почему-то всегда, оказавшись на высокой круче, так и хочется раскинуть руки, как несчастная Катерина, и возопить:

— Почему я не сокол?! Почему не летаю?!

Моё предложение спуститься вниз по красивейшей лестнице СБ отверг:

— Только за очень большие деньги.

Больших денег я с собой не захватила, и пошли мы в Кремль.

Нижегородский Кремль был построен в XVI веке московскими зодчими как опорный пункт линии обороны от многочисленных врагов Московского княжества. Поставленный на плоской вершине Часовой горы, укреплённый могучими башнями и стенами, он никогда не был захвачен вражескими войсками.

На территории Кремля в основном расположены административные здания XIX и XX веков.

От старины ничего не осталось, кроме стен и башен крепостной стены и собора Михаила Архангела, служившего усыпальницей нижегородских князей еще до московского периода Нижнего Новгорода. Нынешний собор — необычный, двухшатровый — построен в 1631 году и неоднократно перестраивался. А с 1962 года считается, что в нём покоится прах Кузьмы Минина.

Можно было бы вспомнить, как ещё в XIX веке серьёзные историки писали о том, что следы Минина затерялись вскоре после Смутного времени, что вообще о Минине вспомнил только через сто лет царь Пётр Первый, что останки якобы князя Пожарского были обнаружены весьма таинственным образом, что в юбилейный 1962 год и были организованы места захоронения Минина в Нижнем Новгороде и Пожарского в Суздале. Тёмное это дело однако...

Купили мы сувенирном киоске у Дмитриевской башни очередную тарелку в Посудную лавку  и вышли на Покровку.

Большая Покровская, где СБ был раз пятнадцать и которую я так хотела увидеть, встретила нас добродушным полицейским, рядом с которым мои немаленькие мальчики выглядели хилыми подростками.

Из окна одного из особняков вылезла любопытная обезьяна — ну вылитая я. Как говаривал когда-то Козьма Прутков: "Любознательный турист подобен глупой мартышке — взгляд его поверхностен".

А на тротуаре я чуть не наткнулась на грустного фотографа, перед которым на задних лапках стояла Жучка, переполненная тщеславным желанием остаться молодой и красивой для своего потомства.

"Все мы немножко Жучки", — подумалось своевременно...

Так и шли мы, резвясь и веселясь, пока не упёрлись в перегородивший улицу забор — Покровку ремонтировали.

СБ расстроился — он мне все уши прожужжал про красоту улицы.

— Всегда есть выбор, куда смотреть: вниз или вверх, — так примерно успокоила я СБ, приподняв фотоаппарат.

Заборы и груды песка не испортили нам настроение — улица очаровала. Она показалась удивительно близкой, родной, доброй — красота без помпезности.

Грустный Евстигнеев, сидящий на лавочке у театра, чудо терем–банк, открытый к 300-летию дома Романовых, с гербом Советского Союза на шпиле, — так бы шла и шла...

— Мы пришли, — возвестил СБ.

Поднимаю глаза: чешский ресторан «Дружкова кружка». Это было подарком — Прагу я обожаю!

На стене висит карта с каждым домом (именно с такой мы когда-то гуляли по городу), зал оформлен как интерьер пражской улочки, на одной из стен — фотографии почётных гостей: смеющийся В.Гаркалин с мрачной Т.Васильевой, обаятельный Б.Ступка, грустный С.Мишулин, задумчивый С.Мазаев.

Мы, конечно, тут же кинулись фотографироваться на пражском фоне, благо зал был пуст.

Желудки были пустыми тоже, и упавшая туда «Бехеровка» приятно согрела и притупила бдительность. В который раз убеждаюсь: голодным в ресторан приходить нельзя.

— Изверги, — сказала я своим соратникам после всего съеденного. — Вы почему у меня меню не отняли?

Изверги непонимающе поглаживали свои брюшки.

Согласились они со мной через несколько минут после продолжения прогулки, когда мы, свернув с Покровки в Университетский переулок, двинулись в сторону Оки.

Прошли по Ильинской улице с отлично отреставрированными деревянными домами, изукрашенными резными финтифлюшками, отметив про себя, что люди в них живут вряд ли с дýшем, потом по Сергиевской...

Судя по карте, рядом находился музей деда пролетарского буревестника «Домик Каширина», но мы про него забыли, едва успевая оборачиваться на дивные церкви и белокаменные палаты.

А когда вышли к набережной Федоровского с видом на Стрелку, на Оку, на собор Александра Невского, захотелось сесть, а лучше прилечь, на эту кручу — и не отрывать глаз от другого берега, от тучных розово-голубых облаков, от нарядной Строгановской церкви внизу, под нашими ногами, на Рождественской улице...

К ней мы собирались спуститься позднее, а пока по крутому Нагорному переулку пошли в сторону площади Народного единства к храму Иоанна Предтечи, рядом с кремлёвской стеной, от которой в 1612 году и уходило народное ополчение освобождать Москву от поляков.

И именно здесь, судя по картине К.Маковского, гражданин Козьма Минин Сухорукий обратился к новгородцам с воззванием: пожертвовать личным ради общественного, а если надо, то "и жены и дети продавати".

Здесь же стоит и близнец московского памятника с Красной площади. И если в Москве рука Минина теперь указывает почему-то на Исторический музей, где поляков не было по определению, то рука Минина нижегородского протянута почти точно в сторону московского Кремля, где сидели поляки.

Обратило на себя внимание симпатичное и приличное невысокое здание, в котором происходили события, описанные М.Горьким в пьесе «На дне», — бывшая ночлежка для бомжей.

По-хорошему, нужно было бы пройтись по Рождественской улице с особняками позапрошлого века, но призывно манила Волга.

У пристани стоял прогулочный катер, к которому мы и направились. Нас, однако, не ждали — прогулка на катере предполагала дискотеку.

Решено было отплыть следующим рейсом, а пока передохнуть в ресторанчике «Плакучая Ива», вернее — на палубе «Михаил Светлов» с видом на Волгу.

Своеобразно, симпатично, девушки в матросках, смешное меню, мороженое ждали минут двадцать, не дождались и, по-стариковски пожурив молодёжь за нежелание работать, отправились мы с одной палубы на другую — речного катера.

Отплывала от нас Нижневолжская набережная, Кремль, Чкаловская лестница... Плыли нам навстречу острова и баржи... Вечерние облака висели над нами, готовя для нас ночное шоу... Стаями носились у кормы дрессированные, вечно голодные чайки... На соседней лавке три подружки средних лет отводили душу за своих бывших мужей и свекровей, запивая прозрачной жидкостью из пакета якобы с соком...

Тело и душа почувствовали себя лёгкими и невесомыми, и после причаливания решено было отправиться к гостинице пешком, по Нижневолжской.

СБ было попытался сопротивляться: «Далеко!», и я предложила компромисс — если встретим по дороге такси, остановим. На самом деле у меня созрел коварный план: подняться по Чкаловской лестнице. Каковой план я, разумеется, озвучивать не спешила.

На часах было около десяти вечера, на набережной, кроме нас троих, не было ни души. Изредка со свистом проносились мимо машины. Попытки СБ приподнимать руку я пресекала отвлекающими возгласами восторга — над Волгой начинался sunset.

Это было потрясающе!

Даже СБ, обречённо согласившийся, что иного способа вернуться в гостиницу, кроме как подняться по более чем пятистам ступеням Чкаловской лестницы, у него сегодня уже не будет, через пару минут охал и ахал от небесной красоты, от розовой дорожки на темнеющей реке, от изменившейся окраски зданий, озарённых закатом...

И тут я ещё раз подумала, как же мы удачно выбрали место для ночлега!

В противном случае последние наши шагокилометры легли бы в совсем другом направлении, и не увидели бы мы чёрно-красную мозаику ночной Волги, нежно-розовую и жёлто-голубую хамелеонистую набережную, очарованных странников у парапета Чкаловской лестницы и того нижегородца с фотоаппаратом, влюблённого в свой город, на подоконнике старинного дома на набережной...