Ещё накануне, обсуждая маршрут последнего дня, Соратник стал намекать на московские пробки. Мне было грустно: понимала, что придётся мимо многого проехать без остановки. Тем не менее ранним утром, в 7-30, за рулём сидел бессменный СБ, и мы, тормознув на повороте у Благовещенского монастыря, ехали по Канавинскому мосту на Стрелку — мыс, где Ока впадает в Волгу.

Собор Александра Невского, который мы видим сейчас, — это восстановленный вариант собора конца XIX века, построеного по просьбе купцов, тусующихся месяцами на Нижегородской ярмарке. Прихода у него не было — он был как бы чисто купеческим; ну и высокие гости, приезжающие в Нижний Новгород, всегда отмечали этот собор своим присутствием.

Может, поэтому собор такой странно-неканонический.

А главный архитектурный ансамбль этой части города — это, конечно, Ярмарочный комплекс, возникший здесь ещё в начале XIX века и ставший вскоре одним из крупнейших в Европе. Площади, фонтаны, скверы, гостиницы, театры, рестораны — уж не говоря о торговых точках — чего тут только не было!

И история отечественной культуры рубежа XIX-XX веков (как и сýдьбы многих музыкантов и художников того времени) немыслима без упоминания о Нижегородской ярмарке.

Когда-то здесь горланили купцы, сейчас здесь стояла милицейская машина, а из ангара, откуда доносились приглушённые звуки якобы музыки, выходили полуобнажённые девочки. Мы не стали думать о нехорошем — решили, что закончилась дискотека.

Нарядное здание Главного дома Ярмарки Соратнику не глянулось:

— У нас ГУМ такой же.

— Ну да, — вякнула я, — только это здание построено раньше ГУМа.

Вякать не надо было: к миниатюрному Исаакию — собору Спаса Преображения — и к Мещерскому озеру мы не поехали...

Мы покидали Нижний Новгород.

Снова за окнами машины лежала среднерусская красота, Соратник опять заговорил о московских пробках, а я понимала, что, похоже, пролечу мимо намеченного Гороховца как та фанера...

И тут мудрый СБ спрашивает у штурмана-Соратника, в руках которого была карта местности:

— Где едем? Что у нас впереди?

— Вот какой-то Гороховец, — читает Соратник.

— Угу, — хитро мычит СБ.

И, не дав Соратнику очухаться, быстренько и аккуратненько поворачивает на узенькую улочку.

Городок — чудо чудное, диво дивное!

Прелестный, тихий, сонный, безлюдный, чистенький, зелёный, уютный старинный провинциальный городок!

Основные культовые сооружения — церкви, монастыри — построены в XVII веке разбогатевшими местными купцами, финансовая состоятельность которых резко возросла благодаря Макарьевской ярмарке, организованной под Нижним Новгородом.

Въехав в город по главной улице — Ленина, разумеется! — мы остановились под сенью пышной парковой растительности около Благовещенского собора, вполне типичного для того века.

Ждёт своего часа пока не восстановленная колокольня-свеча, завистливо посматривая на худо-бедно подновлённый собор с голубыми куполами...

На небольшой площади с одной стороны располагается здание бывших присутственных мест и острога, с другой — Сретенский монастырь, вернее, то, что от него осталось, — колокольня и Сретенская церковь.

Нынешний статус бывшего монастыря остался мне непонятен: в стоящей рядом с собором машине копался какой-то цивильный мужчина, на лавочке, покачивая коляску, сидела молодая женщина, колоколов на колокольне я не видела.

Но красиво очень!

Где-то я вычитала, что портал этого собора был примером для подражания архитектору Шервуду при строительстве Исторического музея в Москве. Вот и обошла я его со всех сторон.

Тем временем СБ, снимая панораму площади на видео, удачно "зацепил" между домами живописный кусочек на высокой горе, громко ахнул и пригласил всех в машину.

Это был Никольский монастырь на Пужаловой горе. Именно оттуда "есть пошёл" Гороховец, там была заложена в XII веке крепость, и именно туда — хвала СБ! — мы уже ехали.

Дорога к монастырю проходит по крутому склону, заросшему столетними деревьями, — небо едва проглядывало сквозь склонённые в сторону узкой дороги кроны. И солнечная поляна с монастырём была как свет в конце туннеля...

Вдоль монастырской стены мы прошли на самую кромку горы, у подножья которой лежит — бог знает сколько столетий! — практически нетронутый временем чудный городок.

Стояла абсолютная тишина, едва нарушаемая стрёкотом каких-то кузнечиков, солнце щедро освещало лежащую под нами яркую зелень, облака отражались в спящей Клязьме...

Игрушечный Гороховец переливался внизу голубыми куполами церквей, красными крышами деревянных домов, белыми стенами каменных купеческих палат на берегу.

А если бы ещё оказаться на другом берегу, у одинокого Знаменского монастыря, да взглянуть на этот, высокий, берег оттуда...

Жаль, в кадр не вошло одно сакральное место городка — Лысая гора. Та самая. Ну, кто понимает...

А до сáмого горизонта тянулись леса и луга, и не было видно ни конца, ни края "ни неба, ни земли".

Думаете, это я на землю легла и траву сфотографировала?

«Вигвам», — как бы сказал кот Матроскин. Это я, стоя на горе у монастырской стены, сквозь полевые цветы увидела бескрайние леса.

И эту красоту фотографировала тогда не только я — рядом стояла юная монахиня с цифровым фотоаппаратом в руках...

— Давай-ка я поведу, — сказал натерпевшийся Соратник моему СБ, когда мы подошли к машине.

"Вот и всё, что было", — ехидно запел бы с грузинским акцентом наш далёкий Друг...

Владимирская область вскоре перешла в Московскую, светлое ясное небо превратилось в какое-то серо-голубое недоразумение, а все машины мира вдруг съехались к Владимирскому тракту.

И вдруг...

"В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы — просто некуда деться..."

Кумир юности Александр Суханов пел не свою песню, но так по-своему, что стало очень грустно — от попадания в ситуацию, от тихого усталого голоса, от невозможности мгновенно опять куда-то деться, от покинутого волшебного мира...

Вечером в день возвращения мы показывали фотографии дочери. Она, осознавшая масштаб пешего перемещения, спросила:

— Мам, а как твоя нога?

— Какая нога? — спросила я и обомлела.

Обомлели и муж с дочерью.

В моём рассказе о поездке на Крит, которым год назад открылся этот сайт, было упомянуто событие типа "упал, очнулся, гипс".

Я никак не могла понять, зачем мне была дана та дурацкая травма, которая на полтора года выбила меня из привычного ритма и не сказать что отравила, но сильно усложнила жизнь.

Теперь понимаю: это был первый шаг в Дивеево.

А Соратник время от времени спрашивает СБ:

— Когда мы в следующий раз в Дивеево поедем?