Для первой поездки в Национальный парк Тейде они выбрали более длинную, но и более прямую дорогу — через Чио.

Это они так думали, что они её выбрали.

Когда же за окном мелькнул указатель на Арону, они поняли, что едут совсем другой дорогой, по традиции промахнувшись с развязками-аутопистами-карманами.

Арона осталась где-то внизу, впереди была деревушка с красивым названием Вилафлор,  дорога — гладкая и узкая — извивалась между горами и кактусами. "Всё вúще и вúще", — как бы сказал их Друг, "крёстный отец".

Солнце слепило в глаз, уши закладывало, как в самолёте. Предусмотрительная Грэт жевала резиновый мармелад.

Вскоре вместо кактусов за окнами замелькали сосны.

Им на радость дорога была пуста, — все нормальные люди, вероятно, ездят через Чио, — и путники крутили головами направо-налево, как китайские дефектные болванчики: красота вокруг была чумовая.

Они останавливались на всех мирадорах и ахали — от вида облаков, лежащих уже внизу под ними, от невиданных сосен с длиннющими, напоёнными влагой, иголками, от марсианских серо-буро-малиновых пейзажей, от медно-зелёных скал и чёрных лавовых потёков на склонах гор...

И это сочетание красных рваных скал и обгрызанных стенок кальдеры, выжженной земли с редкими кучкообразными кустиками и словно перепаханного каменного поля — с идеально гладкими, иногда будто устремлёнными в скалы, дорогами и синим небом впечатление производит неизгладимое...

А вид Тейде с дымящимся хвостом облаков!

Как лучший артист труппы, даже отойдя на задний план сцены, не перестаёт притягивать взоры зрительного зала, так и Вулкан, уступивший арену-кальдеру каменистым волнам и заплаткам из сухостоя, был здесь главным героем.

Так и хотелось дотянуться до него и погладить:

— Привет, дружище! А ты маленький такой...

А когда, поднявшись на смотровую площадку у Los Roques de Garcia,  они смотрели вокруг, — на кальдеру, на стенки-горы, на пик Тейде, — Грэт подумала, что это место — лучшее лекарство от тщеславия.

«Да ты просто амёба», — сказала себе она.

Было полное ощущение, что их забросили сюда, чтобы тут и оставить, или, вернее, выбросили и забрать забыли.

Восходить на Тейде посредством канатной дороги они не стали и, тормознув на несколько минут у статуи Христа и понаблюдав за смельчаками-здоровяками, поднимающимися в кабинках Teleferico почти на самую кручу, поехали дальше.

Снова внизу лежали облака — над сосновыми лесами, долинами и городами, один из которых при большом увеличении был опознан как Пуэрто-де-ла-Крус.

Они снова останавливались на всех мирадорах, вдыхали сосновый воздух, вслушиваясь в тишину, сидели на лавочках, задирая головы туда, где они только что были.

На 22-м километре они собирались тормознуть, и Грэт напряжённо всматривалась в указатели с цифрами. Там их ждало чудо — скала из каменных лепестков, Каменный цветок.  И только проехав и мимо 22-го, и мимо 23-го столбиков, Грэт поняла, что она видела этот цветок — случайно, на повороте, вскользь, но видела! Она ошиблась ровно на один километр: 22-й — это со стороны Оротавы,  вот он.

Они спускались вниз, в долину Оротава, вид на которую с мирадора был весьма живописен!

А продегустированное накануне вино с одноименным названием было настолько приятным, что город Ла Оротава они полюбили авансом.

И не зря.

Ла Оротава  — один из сохранившихся городков, основанных в XVI веке новыми хозяевами острова, конкистадорами. Самый старый дом в городе, построенный в 1590 году, называется теперь «Дом Туриста»,  и именно в нём, по мысли организаторов этого музея канарского быта древних аристократов, турист должен увидеть и почувствовать атмосферу того времени. И в соседнем «Доме Балконов».

Балконы в городках Тенерифе вообще весьма интересны, а Ла Оротава считается общепризнанной балконной примой.

И ещё одним уникальным отличием от всех прочих городов обладает Ла Оротава — здесь летом, во время одного из католических праздников (у нас это называется Вознесением) улицы и площади украшаются коврами из лепестков цветов и разноцветного вулканического песка.

И, судя по описаниям тех, кому посчастливилось видеть эти произведения живого искусства, зрелище потрясает.

Они уже знали, что лучший способ припарковаться в городках Тенерифе — ехать по улице, пока не приткнёшься.

Ла Оротава не стала исключением: они смогли притулиться на небольшой площадке-площади — слева мешали парковке огромные мусорные баки, справа в распахнутые ворота очень красивой усадьбы въезжала очень красивая канарка, вдали амфитеатром расположились домики долины, Valle de la Orotava.

Рядом высился собор с полосатым куполом. Собор был весьма внушителен, что радовало: значит, они заехали куда-то в центр. А табличка на соборе с его названием — Nuestra Senora de la Concepcion  (Непорочного Зачатия) — весьма облегчила участь интуристов: они поняли, где находятся.

В церкви звучал оргáн, у входа толпились нарядные люди, портал был украшен цветами — похоже, ожидалось бракосочетание.

И под звуки божественных труб путники, не посмевшие внести свои православные души в католический вертеп, стали подниматься по узкой улице вверх, мимо красивых разноцветных домов с канарскими балконами.

Дорога вывела их на смотровую площадку-террасу — с видом на долину, Пуэрто-де-ла-Крус и океан.

И эта терраса Города Балконов сама была как украшенный цветами балкон верхнего этажа дома, стоящего посреди дачных домишек на лужайке с клумбами у озера...

Они поднялись по крутой улочке на небольшую площадь с двумя драконовыми деревьями и вдруг случайно увидели арочный проём с каким-то манящим стёртым изображением на заднем плане. Это был Hospital de la Santisima Trinidad,  как они догадались — Приют во имя Святой Троицы.

И там внутри, с небольшой смотровой площадки, открывался сказочный вид на долину...

А рядом, на той же улице, друг напротив друга, стоят два дома — две визитные карточки, два символа Ла Оротавы.

Casa de la Alfombra,  который сейчас называют Casa del Turista (Дом Туриста), и Casa de los Balcones  со всех сторон — и с фасадов, и во внутренних двориках-патио — украшены резными деревянными балконами из канарской сосны.

Огромные пальмы двориков своими лохматыми ветками почти касаются верхних балконов, создавая тенистую крышу — спасение от палящего солнца. И так и хотелось присесть на деревянную лавочку в уютном уголке и почувствовать себя канарской аристократкой...

Город им очень понравился своей открытостью, нарядностью, широтой — у них было ощущение праздника, когда они медленно шли по горбатым улочкам к машине.

Они останавливались, оглядываясь на поворотах и замечая вдруг между домами то распахнутый океан, то выглядывающую долину Ла Оротава. Уезжать не хотелось.

Но впереди был следующий пункт-крестик-клад...

На мирадоре у Сан-Педро, за Ла Оротавой, они увидели очень красивый кусочек берега — с мощными волнами, обрывистыми скалами и прибрежными пальмами.

Ветер на смотровой площадке носился вихрем, и пальмы внизу отчаянно махали своими лохматыми руками — то ли желая счастливого пути, то ли предостерегая от коварного соседа...

Икод-де-лос-Винос  — небольшой город винодельческого района острова, что и отражено в его названии. И так бы и оставался он городом виноделов, если бы не произрос на его территории монстр растительного мира — громадная драцена.

Возраст дерева неизвестен, кто-то называет 600 лет, а кто-то щедрый состарил его до трёх тысяч лет. С одним фактом, однако, не спорят: это самый древний растительный организм на планете. Drago  — Драконово дерево — так оно названо из-за необычного сока, красного и густого, похожего, по представлениям древних людей, на кровь дракона.

Удивительно, но никаких проблем с парковками, которыми пугали Грэт в ЦПК, у них нигде не было. Дорога привела прямо к подземному многоэтажному паркингу, напротив которого весьма рационально разместилась небольшая будка со словами «Parque del Drago».

— Нам сюда, — обрадовались путники.

Девушка в будке продала им билеты в парк, а на вопрос: "Где он располагается?" ответила:

— Через пару минут приедет паровозик, вот он вас туда и отвезёт.

Паровозик получился персональный — они ехали там вдвоём.

Он медленно полз по узкой улице, и им весьма понравилось почти касаться руками стен домов, оглядываясь на хвост при резких поворотах.

Метров через двести асфальт сменился булыжной мостовой, и по улицам загремел подпрыгивающий состав с двумя экстремалами — любителями местного колорита.

Тряслись они на паровозе минут десять. Обратно потом вернулись пешком минут за пять.

Площадь перед парком была украшена красными фонарями, туристического оживляжа не наблюдалось — лишь в беседке над парком группа экономных туристов слушала рассказ экскурсовода о Драконовом дереве.

Наши путники спустились в парк, где в полном одиночестве походили вокруг Drago, вглядываясь в скрещенье его ветвей, переходящих в корни, и игольчатую крону. Погуляли по деревне гуанчей, побродили по узким тропинкам редких зарослей чего-то кактусообразного, мимо водопада с речкой...

И узенькими улочками-переулочками направились к парковке, чтобы ехать по маршруту дальше — в Гарачико.

И началось...

Икод-де-лос-Винос для впервые попавшего туда автомобилиста — это жуть жуткая: въехать в город оказалось намного легче, чем выехать.

Все улицы — с односторонним движением, пересекаются друг с другом в неожиданных местах, да к тому же идут вверх и вниз под разными углами.

Прочитать название улиц на скорости было невозможно, остановиться, чтобы прочитать, тем более — сзади на хвост села другая машина. Распечатанная из Инета карта города помочь не могла по определению и только раздражала.

Они крутились по Икоду под вновь ставший актуальным монолог Эдика, обогащённый непереводимой ни на какие языки мира игрой слов. Но и без перевода было ясно: Гарачико накрылся Викимэпией.

Главное, спросить не у кого — не было ни одной души на тех улицах, где они уже осатанели от разноцветных домиков.

И вдруг на тротуаре возникла дама элегантного возраста с собачкой.

Они к ней бросились, как к родной бабушке, повторяя единственное слово «аутописта». Бабушка по-испански залопотала, рукой замахала, собачка затявкала: надо ехать куда-то вперёд.

Никакой аутописты впереди не оказалось, зато на противоположной стороне дороги они увидели подругу по несчастью — из явно арендованной машины вышла женщина и направилась к группе скучающих аборигенов. С.Бирлиц пулей выскочил в том же направлении.

С девушкой им повезло — она малéнько кумекала по-испански, и, расспросив местных жителей, оба водителя поняли, наконец, как им выбраться из загогулин славного Икода. Наградой мини-каравану из двух беленьких Seat'ов стал указатель TF-5.

Они летели по знакомой уже дороге — с ветерком и с сожалением о невстрече с Гарачико.

— СБ, — заметила Грэт, — всё прогрессивное человечество давно уже по заграницам с навигаторами ездит, а мы с тобой всё по старинке: авось да небось.

— Зато воспоминаний сколько!

— Это да. Нам бы только опять на TF-2 не закуролеситься...

— Не каркай!

Дальнейшие события изложены в донесении Грэт.

Нагруженные сувенирными тарелками и вином из долины Ла Оротава, они дотащились до номера, тяпнули на балконе за приезд, сфотографировали привезённую бутылку с воздухом Тейде, демонстрирующую произошедшие изменения в их организмах за прошедший день, ужаснулись увиденному и срочно отправились в ресторанчик на набережной восстанавливать кислотно-щелочной баланс.

В глубокой ночи — как всегда, на балконе — Грэт строчила донесение в Центр, а С.Бирлиц, свернувшись клубочком и подложив ладошку под щёку, мирно спал.

Грэт вспомнила, как давным-давно она заметила:

— Ты относишься к тем редким мужчинам, которых сон делает неотразимыми.

— Сон делает красивым любого мужчину, просто ты не имела возможности это замечать, — ответил Ненаглядный.

Днём, под лёгкое шептание волн, сидя в ресторанчике Beach Club’а, он сказал ей:

— Я только теперь понимаю, что такое Тенерифе...

Они смотрели на синий безмятежный океан, на лежащий напротив круглый остров, и говорили о том, насколько же разумно природа его тут поместила...

Они долго следили за птицей, которая в глубоких раздумьях сначала застыла на спинке плетёного кресла, потом забралась на жёрдочку над обрывом, а потом взвилась на ветку пальмы...

— Кабы мне такие перья да такие крылья... — замурлыкала Грэт, поглядывая и на птицу, и на Гомеру.

Гомера, с её реликтовыми лесами, конечно, манила. Но — болтаться по волнам...

Они знали, что и на этом Острове есть одна потайная кладовая — здесь тоже есть кусочек Гомеры...