Утро началось с букета от Ненаглядного и звонка от Единственной — это был тот день, ради которого и сбежали Грета и СБ на Гран Канарию.

И не успели они выехать на автобан, как раздались звонки от подруг, недоумевающих, куда она подевалась, паразитка: на пианку не зовёт, домашний телефон на автоответчике, мобильный доступен через раз, и вместо неё по этому телефону тётка иностранная чего-то тараторит.

Приняв поздравления и расстроив подруг, счастливая паразитка завопила:

— Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам...

Вообще в тот день предполагалось посетить ещё два обязательных пункта, но их любимые испанские развязки и в этот раз не могли не внести разнообразия и оживления в автовояж.

По главному автобану острова GC1 они катили на север, в сторону колоритного городка Telde.

Пустая шикарная дорога, буйные пальмы на обочинах, немыслимое на московских дорогах чувство полёта, слегка рассеянное внимание, поскольку до нужного поворота, судя по карте, было ещё далеко, и — внезапно появившийся указатель со словом «Telde».

— Ба! — ахнули путники и, не успев сообразить, что нужный им поворот находится за аэропортом, мимо которого они ещё не проехали, развернулись по стрелке.

Смутные сомнения начали терзать в тот момент, когда они поняли, что едут вдоль берега — параллельно автобану, а вовсе не перпендикулярно, как следовало бы по карте.

— Вляпались! — даже слегка обрадовались путники, весьма приблизительно понимая, куда же они едут.

Вскоре они въехали в населённый пункт, который по их расчётам и должен был быть нужным им Тельде. Кривые и горбатые канарские улочки с односторонним движением их не раздражали: тенерифский опыт подсказывал, что выход у них один — крутиться по улицам до тех пор, пока не повезёт найти место для остановки.

Пока крутились, ориентацию потеряли окончательно, и, остановившись где-то на пригорке, ринулись к замеченной девушке с вопросом, дескать, где тут церковь Иоанна Крестителя.

Девушка раз пять на все лады — от утвердительного до вопросительного — повторила:

— San Juan... San Juan Bautista!!! San Juan Bautista???

Глаза у неё при этом были как у газели, сдуру забежавшей на территорию львиного прайда. И по-английски она говорила примерно так же, как Грета с СБ по-испански.

Щебетнув ещё пару фраз, девушка изрекла напоследок:

— San Juan! — и махнула рукой в сторону океана.

— Мне кажется, она нас послала от души, — заметила Грета, когда дорога резко ушла в сторону и вниз, мимо домов-развалюх без признаков жизни.

У одной развалюхи, правда, стоял ошалевший дедуля, который дурным голосом кричал в их сторону:

— Но салида! Но салида!

Это они уже и сами поняли: проезда нет; и, развернувшись, снова поехали на поиски "городка с восточным колоритом".

В общем, трижды они объезжали вокруг городишки, но попасть туда так и не смогли, плюнули и поехали в горы.

Горная дорога вокруг Valle de Casares была абсолютно пуста, солнечные долины вокруг — красоты изумительной, птицы чирикали на разные голоса, воздух — не надышаться...

И вообще дороги на Гран Канарии — не для переездов, а для остановок. Вот только мест для этих остановок не слишком много, к сожалению.

Santa Brigida возникла из-за поворота внезапно, поразив яркостью домиков и совсем неожиданным собором — будто прилепленным к скале, на высокой террасе над дорогой. И неожиданным до такой степени, что Грета не успела его сфотографировать.

По тенистой и цветочной улице они шли вдоль забора, над которым загадочно высились сухие стволы деревьев с переплетёнными арками-ветками; улица была тиха и безжизненна, только птичий щебет разноголосицей доносился отовсюду.

Такого пустынного города они пока на острове не видели. Человеческие лица были замечены только на стоячих плакатах, с которых улыбались кандидаты в местную власть, готовые живот положить за электорат.

Электорат на улицах отсутствовал, к большой радости Греты и СБ.

Когда-то в юности Грета прочитала у Ильи Эренбурга о потрясшем его безлюдном Париже — немецкие войска подходили к городу, и бóльшая часть жителей его покинула. Грета хорошо запомнила тогда слова писателя о том, что город можно увидеть, только если в нём нет жителей. А через много лет она сама однажды в этом убедилась: в несусветную рань с просыпающейся Москвой можно было знакомиться заново.

Вот и Гран Канария преподнесла ей свой подарок, и не только в день рождения: каждый городок, в который они с СБ потом поедут, будет открыт только для них одних — добрые канарцы не помешают полюбить их остров.

Одна из улиц вывела путников к соборной площади-террасе с видом на долину и дорогу, по которой они въехали в город.

Церковь Iglesia de Santa Brigida  была, конечно, закрыта, но посмотреть было на что.

На стене церкви они заметили табличку с просьбой выплюнуть жвачку и отключить мобильники; сохранившаяся от давно сгоревшего собора башня-колокольня, окружённая типично канарским балконом, напомнила им колокольню в Санта-Крусе на Тенерифе; а прямо у входа в церковь расположилась поразительная композиция, тайный смысл и назначение которой постичь путникам не удалось.

Но больше всего понравились им здесь пятнистые улочки — тихие закоулки с домиками в заплатках и с деревянными балконами в цветах.

Один из домов их заворожил: вот она, мечта паразитов!

Вот бы где сидеть долгими зимними вечерами, распивая чай из самовара...

А в просвете между домами, на горе над городом, маячил городок San Jose, где они должны были повернуть в сторону кальдеры — Caldera de Bandama.

Дорога к кальдере — сплошной пальмовый серпантин с видом на далёкую гору, по которой спиралью вьётся дорога на Pico de Bandama, пик потухшего вулкана.

И вид с этой "спирали" — потрясающий: прямо под машиной резким обрывом уходит вниз кратер вулкана, поросший пальмами, цветущими кустами и кустистыми цветами.

Не доезжая до самóй вершины, они остановились сначала у ресторана La Caldera со смотровыми площадками по обеим сторонам.

И, всматриваясь в облачную даль, угадывали где-то на горизонте и Лас Пальмас, и далёкий океан — над долиной лежало дымчатое марево.

А кальдера — самый правильный, как говорят, вулканический кратер — открывалась с той площадки, на которую ещё нужно было доехать.

Там, на высоте 570 метров, располагается мирадор, с которого в ясную погоду наверняка обеспечена круговая панорама почти всего острова.

Но самое впечатляющее зрелище, конечно, — кальдера, с белым домиком на зелёном ухоженном лугу и садом-огородом потомка купца Вандама.

Рядом, на длинных тонких ножках, бегал потомок исторических собак, — аристократ, местами облезлый, но в голубом галстуке. Потомок-аристократ недоумевал: я, конечно, красавчик, но почему эти двуногие не поднимутся ещё выше?

По ступенькам, мимо цветущего и пахнущего сиренеподобного куста, они поднялись ещё выше, на небольшую площадку, и обомлели...

Неудержимо захотелось спуститься вниз, но благоразумие вовремя напомнило им, что потом придётся подниматься наверх, по крутому склону, и путники поехали дальше.

Путь лежал в направлении Ботанического сада, местонахождение которого на карте отмечено весьма схематично и дорогу к которому не знал ни один абориген-пешеход.

Мало того, и словосочетания такого не знали.

Уставши колесить по неизвестным улицам, они сообразили, что надо прибегнуть к помощи аборигенов на колёсах. И, увидев приближающуюся машину, Грета выскочила на проезжую часть, размахивая картой и вопя:

— Jardin Canario! Jardin Botanico! Botanic Garden!

За рулём оказался молодой канарец, ни шиша не говорящий по-английски, но страстно желающий помочь.

"Не остановить поющего Кобзона", — подумала Грета, пока юноша тараторил о чём-то загадочном. Одно слово она, правда, разобрала — слово это было «такси».

Мило, насколько могла в этой дурацкой ситуации, улыбнувшись и поблагодарив водителя, она вернулась к СБ.

— Ну? — поинтересовался он.

— Да, по-моему, он нам посоветовал бросить машину и на такси туда поехать.

Такой вариант их не устраивал, и они поехали дальше, останавливаясь при виде редких прохожих в надежде получить хоть какую-то подсказку, в какую же сторону им надо ехать.

Jardin Canario нашёлся сам — нежданно-негаданно, гостеприимно распахнув ворота за очередным крутым поворотом.

Редкие посетители бродили по этому Саду Макронезии, расположенному в глубокой горной впадине, у подножья высокой скалы.

Грета с СБ с удовольствием отдохнули там, гуляя в зарослях гигантских кактусов, — разнообразной высоты, толщины, формы, — и обнюхивая цветущие колючки...

Они бродили по лавровой сельве, этому вечнозелёному лесу, который покрывал когда-то Канарские острова...

Они задирали головы на гигантские Драконовы деревья, цветущие и одновременно усыпанные какими-то мини-помидорами...

Они трогали длиннющие иголки канарских сосен, питающих влагой благословенные острова...

Они поглаживали стволы канарских пальм, из которых на Гомере делают мёд...

Они пробирались по мостикам к водопадам и прудикам с ныряющими черепахами, узнавали знакомые цветущие тенерифские колючки и окончательно обалдели от запаха и вида чего-то абсолютно несочетаемого — на ветке "сирени" висели "оливки"...

И ещё один пункт маршрута не суждено было им посетить в этот день.

Ей очень хотелось посмотреть на город своего имени (ну, пусть это будет Gretaceite). Она много прочитала об этом городке, о сáмом известном его уроженце — художнике Jesus Gonzalez Arencibia, прославившем и город, и Гран Канарию. Она хотела побродить по тем пальмовым улицам, которые дали название городу... Но невезуха с круговыми развязками и немыслимыми указателями преследовала их в этот день — свой город она так и не увидела.

А вечером, на берегу океана, был праздник — для двоих...

И говорились нужные слова,

И - в полстола - поднос с клубникой спелой.

То ль от вина кружилась голова,

То ли она от счастья тихо млела...

В весьма "творческом состоянии" они выкатились колобками из ресторана.

День следующий решено было сделать разгрузочным от поездок, они не спешили протрезветь, и через некоторое время праздник продолжился.

Nissan скучал недолго, он догадывался, что впереди — "... новый поворот, и мотор взревёт..."