Ростов меня потряс.

Я всегда знала, чтó там есть, и понимала — чего там нет.

Но я не предполагала, что всё, что я там увижу, окажет настолько сильное впечатление.

Я будто познакомилась с человеком, жившим триста лет назад, — митрополитом Ростовским Ионой III Сысоевичем. Меня очаровали своей красотой и одухотворённостью шедевры архитектуры, созданные в «ионинском» стиле и ставшие памятником ему самому.

Я не ожидала, что озеро Неро вызовет такое щемящее чувство причастности ко всем прошедшим векам: что, я озёр не видела?! В старых русских городах, что ли, не бывала?!

Всё, что видело озеро, отражалось в нём — только вглядись.

Колдовское, несусветного цвета, озеро обладает поразительной энергетикой — сродни той, что чувствуется иногда в некоторых храмах, когда безо всяких усилий над собой становишься на некоторое время мудрее, добрее и спокойнее.

Город, бывший когда-то главным городом на Руси, поразил своим величием.

Совсем неважно, когда именно он был назван Великим, — в XII или в XIX веке. Он, как и любой другой древний наш город, был и останется великим навсегда, — своей историей, своими архитектурными памятниками, своей красотой, — несмотря на медленное разрушение.

М.Е.Салтыков-Щедрин, конечно, уксусный был старикашка, но провинцию знал до потрохов, не даром отсидел не один год не в одном кресле вице-губернатора: "... там жизнь превращает людей в вяленых судаков".

Его современник ростовский купец, краевед, общественный деятель А.А.Титов назвал Ростов ленивым и неухоженным вымирающим городом, который "рано или поздно погрузится в болото, из которого и вышел".

Он тоже читал Экклезиаста: "Нет памяти о прежнем, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после". И он тоже понимал, что нельзя изменить человечество. Но всю свою энергию и немалые материальные ресурсы вложил в восстановление Митрополичьего Двора.

Мир спасает не абстрактная красота, а те люди, которые красоту несут в душе своей.

Граф Николай Петрович Шереметев, на средства которого построен собор в Спасо-Яковлевском монастыре и потомки которого вплоть до переворота 1917 года помогали обители, предчувствуя смерть, написал своему 6-летнему сыну Дмитрию «Завещательное письмо», где были такие слова:

Человечество не изменить. Но если бы власть имущие читали с детства нужные книги, как та девочка в монастырском саду, может быть, и хватило бы у них денег и стыда, чтобы восстановить памятники Истории...

Только вот те, кто читает нужные книги, почему-то не идут во власть.